Но Вот Смотрю Фильм

Что ж запрещалось? Что считалось опасной крамолой?

Только диву даешься, какие причудливые фантазии порождал порой охранительный инстинкт вершителей судеб киноискусства.

Еще в 1957 году был подвергнут насильственной переделке фильм М. Швейцера по одноименной повести В. Тендрякова «Тугой узел». Дело было уже после XX съезда КПСС, в пору, когда во всеуслышание, с самой высокой трибуны, было сказано, что партийные руководители даже самого высокого ранга тоже могут впадать в тяжкие ошибки, чреватые гнетом для всей огромной страны. Но очевидность, потрясшая миллионы и в корне изменившая общественный климат, оказалась для чиновников от кинематографа чистой условностью, не более чем игрой в слова. Фильм, искренний, горячий, страстный, запечатлевший веру художника в чистоту революционного идеала, обкорнали редакторские ножницы. Сама мысль о том, что партийный руководитель, пусть всего лишь районного масштаба, может предстать пред очами зрителей отрицательным героем, была невыносима для бюрократического сознания. Инерция чиновничьего «как бы чего не вышло» сработала безотказно.

Впрочем, сделаем скидку и на то, что, несмотря на революционный характер партийного съезда, общественное сознание в целом еще не вызрело настолько, чтобы отказаться от привычной мифологии и внимать правде, как она есть. Учтем и то обстоятельство, что в главке вершили дела и судьбы функционеры, чьей главной обязанностью была вовсе не забота о процветании киноискусства, а профилактика идейной чистоты, понимаемой догматически, в духе уходящего времени.

Но вот смотрю фильм А. Борщаговского и Г. Егиазарова «Только три ночи», положенный на «полку» двенадцать лет спустя, в 1969 году. Смотрю и плечами пожимаю. В чем дело? Лирическая драма, история любви, душевные мытарства брошенной, но не разлюбившей женщины. Интонация чистая, печальная, целомудренная. Спрашиваю режиссера, за какие грехи картину наказали. Оказывается, была в ней любовная сцена. Уже после того, как неверный возлюбленный женился на другой. И картине припечатали «мелкобуржуазный адюльтер», ни больше ни меньше.