Отчетливо Помню: Двадцать Лет Назад

Говоря «автор», я имею в виду не рассказчика, чей голос звучит за кадром, время от времени комментируя события. Автор -тот, кто контролирует все киноповествование в целом и в частностях.

Образ автора растворен в художественной ткани фильма, его присутствие мы ощущаем на этическом уровне вещи. В тот момент, когда сами втягиваемся в диалог с героем, в диалог со временем, в которое мы не жили, но оно в нас, потому что было нашей историей. И главным «провокатором» этого втягивания становится опять-таки одно над сюжетное обстоятельство.

Каким-то непостижимым образом, вне текста и вне изображения, всей атмосферой повествования, что ли? -мы ввергаемся в эмоциональное состояние, описать которое можно примерно так. Да, нас не было тогда, но мы уже предстояли самим себе и будущему. А сегодня и мы -персонажи той драмы, что началась до нас и будет продолжаться после нас. Заметьте: все фильмы, о которых идет речь, неспроста имеют открытый финал, неспроста дороги, рельсы, поезда, пароходы, герои уходят в нашу сторону, в будущее. На волне авторского сознания мы воспринимаем эти сигналы поэтики, скрытую символику изображения. И возникает ощущение исторического потока, хода времени, своей включенности в его поток и его ход, своей причастности к тому, что было до нас и будет после нас.

Отчетливо помню: двадцать лет назад, когда «Комиссар» 1 был подвергнут опале, а его автору предъявлены не какие-нибудь -политические обвинения, молва -ей не закроешь рот -творила свою легенду. Согласно ей, запрещенный фильм был шедевром, ее постановщик, режиссер -дебютант Александр Аскольдов -героем-стоиком, а работы Ноны Мордюковой и Ролана Быкова, исполнителей главных ролей, неслыханными актерскими взлетами. Я думала об этой легенде, сидя на ступеньках в амфитеатре битком набитого зала, где состоялась премьера «Комиссара» во время недавнего Московского международного фестиваля. Я волновалась: выдержит ли легенда встречу с реальностью? Сколько воды утекло! И вот пошли титры, низкий женский голос завел колыбельную, и в вечном этом напеве растаяло мое волнение.