Уходящая Натура

А постановщик «Чужой вотчины» в уже цитированном интервью говорит: «На мой взгляд, своеобразие каждого произведения искусства заключается в том, как в нем художник воплощает пространство и время». Молодой режиссер ищет, по его словам, «не внешней кинема-то графичности, а внутренней, той полноты чувств, отношений, которые открываются не только в зримых образах, но и за ними» Где же это -«за ними»?

Дублируя открытый финал фильма, ставшего поводом для этой статьи, я заканчиваю ее вопросом, конечно же, скорее фигуральным, но не без тайного умысла. А вдруг получу ответ?

Случайно узнаю: Светлана Алексиевич, автор документальной книги «У войны -не женское лицо», закончила новую работу -«Последние свидетели». Пятьдесят рассказов «детей войны» -тех, кто прошел через нечеловеческие страдания ребенком, отроком, подростком. Звоню в Минск, прошу у Светланы Александровны разрешения опубликовать отрывок из ее книги в журнале «Искусство кино», полагая, что в ближайшее время и эта ее работа станет сценарием для документального фильма. Так и есть: над картиной хочет работать Виктор Дашку, режиссер, переложивший на экран «У войны -не женское лицо».

Получаю из Минска пакет -24 страницы на машинке. И фотографии. Редактор, взявшаяся вести материал, прочла и расплакалась. От этих рассказов волосы дыбом встают.

И я читала, рассматривала фотографии детей 41-го года. Я тоже «дитя войны». Моя осознанная память включилась в воскресенье 22 июня 1941 года. С тех минут, когда вся наша коммуналка слушала по радио выступление Молотова, я помню все. И первую воздушную тревогу в Москве, и уход отца в ополчение, и эпопею эвакуации, и татарскую деревню Большие Кайбицы, где поселили эвакуированные семьи сотрудников МГУ. И помню скорбную мамину фигурку на пыльной булыжной мостовой: в тот день пришла бумага, что отец пропал без вести.