По Другой Версии

М. Соосаару было легче: его герой жил с нами в одном столетии, остались люди, лично знавшие его, живые свидетели тех лет. Ильенко, не имея, естественно, возможности предъявить в кадре некоего Мафусаила -из тех, кто мог бы подтвердить факт личного знакомства с княгиней Ольгой, легендарной женой легендарного князя Игоря, избирает, однако, похожий прием. Рассказ начинает внук Ольги -князь Владимир Красное Солнышко, а потом повествование как бы выходит из-под контроля героя и направляется автором-рассказчиком.

Итак, перед смертью новгородский князь мучается загадкой: какой же была его именитая бабка -вероломной погубительницей древлян, жестокой и коварной властительницей или мудрой государственной деятельницей, крестной матерью Руси.

Одна за другой развертываются на экране версии личности Ольги. В рассказе грека Арефы, княжьего летописца, Ольга предстает родовитой наследницей болгарских князей, преданной супругой, сполна отомстившей за убийство мужа согласно языческим обычаям своего времени. Подробно показаны казни, устроенные ею древлянам: и в землю их живьем закапывают, и в бане сжигают, и столицу их предают огню. Все свои намерения Ольга проводит в жизнь хитро и коварно, но с истовостью праведницы, не знающей сомненья в поступках своих. Ее экстатический лик с пылающими очами камера живописует вполне сочувственно.

По другой версии, основанной на признании матери князя Владимира, ключницы Малыши, Ольга была псковитянкой из смердов, любила юношу по имени Рус. Но однажды, в дивную купальскую ночь, Ольгу, прямо из объятий любимого, схватили и увели в плен внезапно напавшие древляне. И казнили б ее страшной языческой казнью, не случись рядом с капищем князь Игорь. Он влюбился в девушку и женился на ней. А Рус на свадебном пиру был убит по приказу князя.

Эта весьма вольная, с точки зрения исторической достоверности, версия лишает образ Ольги привычной цельности. Но месть древлянам занимает почетное место и здесь, только под другим знаком: не за мужа мстила, за любимого, за Руса, да свою власть утверждала, могущество Руси отстаивала, оставшись одна, с малым дитем на руках.